Лысая Гора, полное издание - Страница 60

К оглавлению

что у Димонов и о. Егория заложило уши. Как только гром утих,

Вышедший из земли продолжил:

— Не забывай, что когда-то я уже правил этой планетой на-

равне с тобой.

150

—…до потопа, — уточнил Сошедший с небес, — но времена ме-

няются. С тех пор, как ты отправился под землю, я стал самым

главным богом на Земле.

— Неужели? — ухмыльнулся Вышедший из земли и так глубо-

ко затянулся сигарой, что кончик её вспыхнул ярким огнём.

— Теперь, как видишь, я — бог богов и владыка владык. Иначе

говоря, элохим элохимов.

— Олух ты царя небесного, — усмехнулся Вышедший из земли.

— Э, нет, теперь я даже выше нашего отца. — Сошедший с не-

бес величественно поднял палец кверху. — Ведь именно Меня те-

перь одни величают Богом-отцом, другие — Аллахом, а третьи —

Яхве. Теперь я единый триединый Бог. Единственный и ужасный.

Настолько ужасный, что даже имя Моё нельзя произносить вслух.

Отчего Меня и называют просто Тетраграмматоном. Хотя сущест-

вует ещё одно Божественное имя, самое длинное и самое могуще-

ственное, состоящее из 216 букв и повествующее о Чуде Великом,

сотворённым Мной — о расступившемся перед беглецами Черм-

ном море, давшем пройти им, как по суше. Имя это, превосходящее

все прочие и включающее в себя имена 72 ангелов, есть Шем-ха-

Мефораш.

— Ничего себе! — удивился старший брат. — Это ведь всегда

было моим именем. Именно так всегда призывают меня, когда

славят дьявола: «Шемхамфораш! Да здравствует сатана!». С каких

это пор, Энлиль, ты стал Шем-ха-Мефорашем?

— С тех самых пор, как ты ушёл под землю, Люцифер! — пре-

зрительно отозвался младший брат.

— Ой-ой, столько пренебрежения вложил ты в это слово, за-

быв, что оно на самом деле означает. Но я тебе напомню: Люцифер

значит несущий свет. Иметь такое прозвище почётно. Быть Луче-

зарным… Светоносным… Что в этом плохого, не пойму.

— Ой, не смеши. Посмотри на себя. Весь чёрный, как сажа…

Как ты можешь нести людям свет?

— Я несу людям свет истины, — проникновенно ответил Энки,

и глаза его вспыхнули огнём. — В то время, как ты держишь их во

мраке неведения.

— Никто не должен знать обо мне больше того, чем положе-

но, — менторски произнёс Энлиль.

— Даже того, что ты скопец?

— Что? — обезумел от ярости Энлиль. — Что ты сказал?

— Что слышал, Сет. Присвоил себе имя Бог-отец, хотя отцом

так никогда и не был. Думаешь, я не знаю, что с тобой сделал сын

мой Гор?

151

— Это никто не знает.

— Ну, да, кроме Гора, который отомстил за меня и отсёк тебе

серпом всё, что делало тебя мужчиной.

— Не было этого!

— Конечно, не было! Почему же тогда никогда рядом с тобой

не была замечена женщина? Более того, всё, что связано с ней,

считается во всех религиях, созданных тобой, — греховным, гряз-

ным и порочным. За что ты так ненавидишь женщин? Уж не пото-

му ли, что ты оскоплён?

— Где женщина — там блуд! Она — подневольна и нечиста!

— Ладно, тогда зачем ты заключил завет с Аврамом, чтобы он

обрезал всех младенцев мужского пола на восьмой день? Уж не по-

тому ли, чтобы они были похожи на тебя — скопца?

— Обрезание крайней плоти — это всего лишь чистота и ги-

гиена.

— Хорошо, тогда почему Моисей, увидев тебя в первый раз,

закрыл глаза от ужаса, боясь смотреть на тебя? Уж не потому ли,

что на привычном месте ничего не было? И ты после этого стал

появляться перед ним либо ночью, либо в облаке, либо спиной к

нему.

— На лицо моё нельзя человеку смотреть. Человек, увидевший

меня, не может остаться в живых.

— А что ты сказал Якову, с кем боролся в темноте и кому дал

имя Израиль, то есть «борющийся с богом», тебе напомнить? «От-

пусти Меня, ибо взошла заря». Объясни мне, почему ты так бо-

ишься света? Почему все главные иудейские, мусульманские и хри-

стианские праздники — шабат, рождество, пасха, рамадан прово-

дятся ночью или с заходом Солнца? Не потому ли, что царство твоё

есть царство тьмы.

— А ты, значит, ангел? — с сарказмом усмехнулся Энлиль, гля-

дя на его чёрные крылья и высокие рога, — и царство твоё есть цар-

ством света?

— Да, я ангел света, — скромно подтвердил Энки.

— Ты ангел — падший в ад! — гневно воскликнул Сошедший с

небес. — И только там в аду тебе и место!

— Скорее, падший в рай, — ухмыльнулся Вышедший из зем-

ли, — но имя своё, как ты, я никогда не поменяю.

Он с такой силой ударил себя левой рукой в грудь, что от него

во все стороны посыпались огненные искры, а на чёрной тунике

алым цветом вспыхнула монограмма NK.

— Хочешь повластвовать? — съехидничал Энлиль.

152

— Я и так уже властвую, — с достоинством ответил Энки, — у

себя в Нижнем мире. У себя в раю.

— Хочешь сказать, в аду? — осклабился Энлиль.

— Ты не ослышался, в раю. Внизу всё так же, как и наверху.

Только намного лучше. Если хочешь, можешь сам убедиться в

этом.

— Спасибо, не хочу, — покачал головой Энлиль.

— Зато у тебя в Верхнем мире, как я погляжу, — вновь моргну-

ли в верхнем модуле на все четыре стороны всевидящие очи Эн-

ки, — жизнь давно уже превратилась для людей в ад.

— Лжёшь! — возмутился Энлиль.

— Это ты лжёшь всем, что сотворил мир и создал человека.

Присвоил себе то, чего не создавал.

— Да как ты смеешь! Ты враг рода человеческого! Ты никто и

ничто!

— Никто не забыт, и ничто не забыто, — невозмутимо ответил

Энки. — Пусть я — ничто, зато ты — ничтожество! Ты ведь пре-